“Типичный американец”, - эта оценочная мысль появилась в голове ещё раньше, чем Ольга открыла карточку пришедшего в медицинский кабинет парня. Но когда личное дело о его здоровье было изучено "по диагонали", поняла, что объективных причин для такого вывода не так уж и много. Во-первых, имя. Определенно не на западный манер. А тут уж, всмотревшись внимательнее в черты лица, можно убедиться в своих мимолетных догадках о родственниках из какой-нибудь далекой Японии, на существование которых намекал практически миндалевидный разрез глаз и что-то неуловимое в овале и чертах лица.
Но первое впечатление от таких призрачных и прозаичных деталей, никак не влияющих на её работу, не изменилось.
А в остальном… Высокий, то ли уже приобретший загар, то ли сам по себе смуглый, выражение лица, хоть и отмеченное усталостью и какой-то определенной вымотанностью, имеет жесткие черты уверенного в себе человека.
Хотя и это тоже не играло никакой роли. Главное, чтобы у него набор и расположение органов соответствовал анатомической реалии, а цвет кожи, волос и глаз – сущий пустяк.
Со сквозным безразличием разглядывая сидевшего на кушетке страждущего, Зенненхуд, поправив очки, оставила тонкую подшивку на столе, а сама села напротив своего потенциального больного, на высокую, в сравнении с обычным стулом, треногу.
- Можешь звать меня Ольгой, - бейджик сиротливо лежал где-то в ящике стола. Формальность – штука хорошая, но сейчас Ольга не находила для неё места. Как и во многих других случаях. Врач, для подавляющего большинства, сродни инфернальному посланнику самого дьявола. По отношению к некоторым, определенно не обладающим необходимым профессионализмом личностям это – правда. Остальных же просто незаслуженно клеймили стереотипом существа, не несущего несчастным и страдающим спасения и лишь умышленно делающего хуже. А были и другие, которые, наоборот, ждали от медицинского работника самых настоящих животворящих чудес. И, как Зенненхуд извлекла из личного опыта, и первым и вторым главное дать понять, что врач – человек. Не более и не менее. И возможность, пусть так и панибратски, звать тебя чисто по имя, спускала людей с небес на землю.
Здесь это, пожалуй, было неуместно, но привычка Ольги говорила сама за себя. 
- На что жалуемся? – Не просто спокойно – безразлично. Взгляд за стеклом очков – холоден и равнодушен. Так даже о погоде не говорят.
Странно, но за последнюю неделю она устала. И, что ещё более странно, от бездействия. Хотя, казалось бы, от последнего она как раз сбежала и должна была избавиться. Вернулась в практически привычную атмосферу: стерильность, яркий свет ламп под потолком и… запах. Каждый в мире человек знает этот запах. И большинство очень верно ассоциируют его с болью, угнетением, страданием, потерей всяческой надежды. Редко улыбающиеся лица, шприцы, лекарства. Этот специфический больничный дух психологически подавляет и болезнь проникает в подкорку сознания, отпечатывается на коре головного мозга. На самом деле это пахнет обыкновенный фенол. (Иногда ещё, совсем редко, хлоркой). Сильный антисептик, которым по старинке дезинфицируют медучреждения. Микробы потом в таких местах не живут. И их можно понять.
Но откуда всему этому взяться в спокойном светлом и чистеньком кабинете терапевта в пансионате? Здесь даже этот едкий и вечный, цепляющийся за одежду, волосы и кожу, запах антисептика совсем едва ощутим, буквально на границе воображения.
Господи. Школьный врач.
“Как низко я пала”, - первое желание при осознании всей ситуации было простое и даже низкое – развернуться и уехать. После дорогостоящих и оборудованных по последнему слову техники и министерству здравоохранения больниц, хирургических инструментов и постоянного ощутимого напряжение, когда в твоих, и ничьих больше, руках бьются чужие сердца, когда на острие скальпеля раз за разом оказывается чья-то жизнь… После всего этого подтирать детям сопли – определенная потеря квалификации. Хотя Ольга отчетливо уловила из разговора с директором, что работа по специальности ей светит и в жила надеждой, что прозябание в такой роли и должности будет недолгим. Вопрос лишь в том – когда? В какой именно момент времени всё возьмет и вернётся на свои места.
А пока… Поправив покоящийся на шее стетоскоп, женщина надеялась услышать внятный ответ. Из одних слова не вытянешь и сидишь, пальцем в небо гадаешь о диагнозе, а другие жалуются на все на свете так вдохновенно, словно ты книга для приема жалоб на жизнь. Чего можно ждать от “типичного американца”?

Отредактировано Olga Zennenhud (2013-07-07 01:23:55)

– Ясно, - хотя ясности как раз никакой и нет. Это только точка отсчета, с которой начинается сплошная череда вопросов и хождение между множеством «или». Прежде чем хоть что-то делать, Ольга материнским жестом, подняв руку, коснулась ладонью лба парня, чуть прикрывая глаза и опуская взгляд, замирая так на несколько секунд.
- “Высокая” – то сколько? – Большинство больных зачастую, на самом деле, таковыми не являлись. И дело не в не желании врачей выполнять свои обязанности – так оно и было на самом деле и всё сводилось к психологическому желанию человека либо пожелать себя, либо поболеть. Всякое бывает. И «высокой температурой» многие считают ту, что едва переваливает за границу 38. Но сейчас явно не наблюдалось никакого блефа или преувеличения. Даже по глазам видно. Вот только лицо бледное…
“Тепловой удар?” - Для той жары, что держится в последние дни, это не было бы удивительным. Под вопрос эту теорию ставит лишь одно: чуть хриплый голос. От чуткого слуха женщины не ускользает возможность заболевания и, возможно, предположение юноши о простуде не менее правдиво и имеет право на жизнь.
Убрав руку от его лба, она скользнула ею ниже, прохладными пальцами нащупывая пульс на шее.
“Не частый”, -  делает она вывод; да и дыхание тоже размеренное и глубокое. – “Хм~”
Но отказываться от предположения о тепловом ударе всё же рано. Симптомы симптомами, но и они могут не соответствовать в иных исключительных случаях требуемым показаниям или соответствовать им, но не всецело. Либо одно накладывается на другое. Здоровье –  слишком хитроумный механизм, чтобы работать во всех своих версиях и адаптациях всегда безукоризненно одинаково.
- Вчера не было никаких ухудшений со здоровьем? Усталость, сильная слабость, тошнота? На солнце не перегрелся? – Учитывая его вялость и определенную заметную склонность ко сну, Зенненхуд, понимая что Такуми не из тех, кто расскажет тебе не только о своем состоянии сейчас, но о всех своих пережитых заболеваниях вплоть до самой легкой детской ветрянки, уверенный что причина и корень всех зол и бед кроется ещё там, в истоках минимум пятилетней давности, выбирает тактику вопрос-ответ. Да и нужное направление так будет быстрее найдено. – Горло болит? Были за последний месяц  заболевания или серьезные травмы? – Как пробный шар в дальнюю лунку на поле, не исключая, что та причина, которую она предположила первой, все же не верна.  Для этого всего существует медицинская карточка, но у неё нет времени сидеть и листать её. Да и желания, если быть честной. К тому же, судя по толщине подшивки, не так уж там много чего-то интересно. Скорее всего результаты анализов с общими выписками о ничего не значащем “Здоров”.
- Поднимай футболку. – Она говорит быстро, но без чрезмерной поспешности. Хотя и вопросы не так уж сложны, чтобы требовали сосредоточенности.
Поправив волосы и откинув светлые пряди с плеч за спину, пока требовательная просьба исполнялась, женщина, одернув и ворот халата, “одела” стетоскоп, поправив прибор, чтобы ушные оливы не вызывали дискомфорта и не нарушали общую слышимость.

Отредактировано Olga Zennenhud (2013-07-08 16:12:41)